Архив : №26. 03.07.2009

КРИТИКА НЕЧИСТОГО РАЗУМА

Кинь­те в ме­ня бо­тин­ком, ес­ли я не прав.

Хо­тя нет. Луч­ше не ри­с­куй­те. Я вам не ка­кой-ни­будь Джордж Буш, я уво­ра­чи­вать­ся не ста­ну, а пой­маю ваш бо­ти­нок и за­пу­щу вам в го­ло­ву, и сле­дом па­ру сво­их от­прав­лю.

А как с ва­ми ещё? С ва­ми по-дру­го­му ни­как.

Так вот, зна­чит, кри­ти­ка.

Для че­го су­ще­ст­ву­ет ли­те­ра­тур­ная кри­ти­ка?

Для то­го что­бы про­дви­гать ли­те­ра­ту­ру.

Кри­тик – это про­мо­утер ли­те­ра­ту­ры. Зна­е­те, кто та­кие про­мо­уте­ры? Ви­де­ли, в ма­га­зи­нах, сто­ят за спе­ци­аль­ным сто­ли­ком и за­зы­ва­ют: ку­пи­те, ку­пи­те наш йо­гурт, но­вый вкус, очень хо­ро­ший, вам по­нра­вит­ся!

Ко­неч­но, не все йо­гур­ты оди­на­ко­во по­лез­ны. Есть по­ху­же и по­луч­ше, есть очень хо­ро­шие и та­кие, что сов­сем ни­ку­да. Опять же па­ли­т­ра вку­сов, ко­му что боль­ше нра­вит­ся. Пер­сик там или ма­ра­куйя.

Но в прин­ци­пе йо­гур­ты – это же очень хо­ро­шо!

Как вы се­бе пред­став­ля­е­те про­мо­уте­ра йо­гур­то­вой про­мы­ш­лен­но­с­ти, ко­то­рый сто­ит за сво­им сто­ли­ком с кис­лой ми­ной: да не… как-то всё не то… не со­ве­тую… этот? Слиш­ком слад­кий. Тот? Жид­ко­ват.

А где хо­ро­шие?.. Да как вам ска­зать… Вот в Бен­га­лии в осьмнад­ца­том ве­ке го­то­ви­ли йо­гурт… это да…

Ну так он уже дав­но то­го, ис­тёк срок год­но­с­ти...

Уво­лить та­ко­го про­мо­уте­ра к чёр­то­вой ба­буш­ке! Пусть идёт в му­зей ра­бо­тать, пусть там рас­ска­зы­ва­ет про ста­ри­ну! За­чем та­кой про­мо­утер ну­жен? Один вред от не­го.

Вот то же и на­ши кри­ти­ки.

По­чи­тать их об­зо­ры – так по­ка­жет­ся, что во­все в Рос­сии не ос­та­лось хо­ро­шей ли­те­ра­ту­ры. Не­че­го чи­тать, аб­со­лют­но не­че­го! Луч­ше смо­т­реть фут­бол и дом «два» по те­ле­ви­зо­ру.

Да нет же, я по­ни­маю, что кри­тик то­же че­ло­век, и ему мо­жет что-то не нра­вить­ся в со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ре. Но ес­ли ему не нра­вит­ся са­ма со­вре­мен­ная рус­ская ли­те­ра­ту­ра, вся, то не сто­ит ли ему сме­нить ра­бо­ту? Ес­ли ему нра­вит­ся ис­клю­чи­тель­но фран­цуз­ская сред­не­ве­ко­вая по­эзия ме­не­с­т­ре­лей, так пусть и пи­шет о ней! За­чем се­бя на­си­ло­вать? И лю­дям моз­ги за­со­рять.

Или ещё бы­ва­ет ва­ри­ант, ког­да кри­тик ру­га­ет всё, но как фи­гу в кар­ма­не дер­жит: есть, мол, знаю! Есть один не­до­ся­га­е­мый эта­лон! Есть то, что мне нра­вит­ся! Ско­луп­нёшь по­кров тай­ны и ока­жет­ся, что не­до­ся­га­е­мым эта­ло­ном кри­тик сей счи­та­ет ка­кой-ни­будь ро­ман «Шиш­кин во­лос». И тут, ко­неч­но, уже по­че­шешь за­дум­чи­во ре­пу. Что так-то оно так, но… ёлы-па­лы… бы­ва­ет, ко­неч­но, у че­ло­ве­ка спе­ци­фи­че­с­кий вкус, но за­чем же де­лать из не­го дог­му? Эдак вся­ки­ми шиш­ки­ны­ми во­ло­са­ми мож­но по­след­них рос­сий­ских чи­та­те­лей рас­пу­гать так, что они во­все чи­тать пе­ре­ста­нут.

А кри­тик дол­жен де­лать так, что­бы лю­ди чи­та­ли. Ибо кри­тик – это про­мо­утер ли­те­ра­ту­ры.

То есть че­ст­ный кри­тик – про­мо­утер не ка­ко­го-то ав­то­ра, или брен­да, или из­да­тель­ст­ва, да­же сти­ля и на­прав­ле­ния, а ли­те­ра­ту­ры как та­ко­вой во­об­ще, в со­во­куп­но­с­ти! В на­шем кон­крет­ном слу­чае – со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ры.

А ес­ли нет, то и не на­до.

Но наш кри­тик на это не со­глас­ный. Наш кри­тик не спо­со­бен по­нять и при­нять, что его роль в ли­те­ра­ту­ре – слу­жеб­ная, вто­ро­го пла­на роль. Он у нас мыс­лит се­бя де­ми­ур­гом. И да­же не марк­шей­де­ром, нет, но ар­хи­тек­то­ром и цен­зо­ром в од­ном ли­це.

А что у са­мо­го за ду­шой?

И те­перь уже сов­сем ско­ро пе­рей­дём на лич­но­с­ти.

Но сна­ча­ла при­бег­нем к са­мой при­бли­зи­тель­ной клас­си­фи­ка­ции.

Герман САДУЛАЕВ

Как есть бу­ма­га глян­це­вая и ма­то­вая… Хм… Не, про мат не бу­дем… за­то есть пе­чать оф­сет­ная… так и кри­ти­ков мы ус­лов­но по­де­ли­ли. Глян­це­вые (ус­лов­но) пи­шут в не­ли­те­ра­тур­ные из­да­ния, ко­то­рые с кра­си­вы­ми кар­тин­ка­ми и рек­ла­мой, и в дру­гую прес­су, ко­то­рую чи­та­ют лю­ди. А оф­сет­ные (ус­лов­но) пи­шут в спе­ци­аль­ные ли­те­ра­тур­ные из­да­ния, ко­то­рые на пло­хой бу­ма­ге ни­кто поч­ти и не чи­та­ет, за­то про­стор для мыс­лей ка­кой. Есть, ко­неч­но, и пе­ре­беж­чи­ки, и мно­го­ста­ноч­ни­ки, ведь лю­бое де­ле­ние ус­лов­но. Од­на­ко нам удоб­но сей­час по­де­лить имен­но так.

И вот ведь что уди­ви­тель­но: ка­за­лось бы, уро­вень ана­ли­за и ин­фор­ма­тив­но­с­ти дол­жен быть у оф­сет­ных вы­ше на по­ря­док, чем у глян­це­вых, а на де­ле на­обо­рот. Ес­ли глян­це­вый кри­тик де­ла­ет об­зор книг, то вы уз­на­е­те из тек­с­та об этих кни­гах, ав­то­рах и во­об­ще. Ес­ли оф­сет­ный кри­тик де­ла­ет об­зор, то… тут во­об­ще мо­жет быть что угод­но, ни за что нель­зя по­ру­чить­ся. Но, ско­рее все­го, вы уз­на­е­те мно­го о ве­ли­чии и зна­чи­мо­с­ти дан­но­го кри­ти­ка в его соб­ст­вен­ных гла­зах, а про кни­ги так ни­че­го и не пой­мё­те.

И я, ка­жет­ся, по­нял по­че­му. Глян­це­вым кри­ти­кам за тек­с­ты от­но­си­тель­но не­пло­хо пла­тят. Но и тре­бу­ет­ся от них, что­бы они со­об­щи­ли чи­та­те­лю что-то по­лез­ное и ин­те­рес­ное, при­чём имен­но от­но­си­тель­но объ­ек­та сво­е­го пи­са­ния – то есть о кни­гах. Ес­ли глян­це­вый кри­тик при­не­сёт ста­тью о том, на­сколь­ко он сам ве­лик в сво­ём ве­ли­чии, то ста­тью не возь­мут, де­нег не за­пла­тят и рас­ска­жут ма­том о том, где он мо­жет это всё опуб­ли­ко­вать. В ЖЖ по­ш­лют.

А от оф­сет­ных кри­ти­ков ни­че­го та­ко­го не тре­бу­ют. Де­нег им пла­тят ма­ло, но и не тре­бу­ют. То есть тре­бу­ют, но не та­ко­го, что­бы имен­но о кни­гах рас­ска­зы­вать. Там дру­гие кри­те­рии. Что­бы ни­ког­да – на гор­ло соб­ст­вен­ной пес­не!

А пес­ня у нас ка­кая?

Зна­мо де­ло, пес­ня од­на.

По­это­му мы име­ем, с од­ной сто­ро­ны, глян­це­вых кри­ти­ков – Вик­тор То­по­ров, Лев Да­нил­кин и не­ко­то­рые дру­гие. И они за ба­зар от­ве­ча­ют. У них ес­ли да­же кг/ам, то обос­но­ван­но. По­че­му кг, по­че­му ам, всё с ци­та­та­ми и до­во­да­ми. И глав­ное – у них ни­ког­да не бы­ва­ет так, что всё вез­де пло­хо и не чи­тай­те боль­ше ни­че­го. Нет, они ин­те­рес к чте­нию не гу­бят, но ста­ра­ют­ся про­бу­дить и раз­вить. За что им от со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ры в мо­ём ли­це гранд мер­си.

А с дру­гой сто­ро­ны, име­ем оф­сет­ных кри­ти­ков, ко­то­рые кра­ёв не ви­дят и ле­пят предъ­я­вы по бес­пре­де­лу. Мо­гут за­про­с­то вот так вот ска­зать: «всем из­ве­ст­но, что Са­ду­ла­ев – не сти­лист». В том смыс­ле, что со сти­лем ре­чи у не­го бе­да. «Всем из­ве­ст­но», «учё­ные до­ка­за­ли», ага. А ци­тат­ку в сту­дию мож­но? Ха­рак­тер­ную? Не, всем же и так из­ве­ст­но. Да толь­ко кто эти «все»? Са­ду­ла­ев, ко­неч­но, не сти­лист в том смыс­ле, в ко­то­ром Зве­рев. И не дай Бог! Но вла­де­ет ис­кус­ст­вом сти­ли­за­ции, ес­ли мы го­во­рим о ли­те­ра­ту­ре. У Са­ду­ла­е­ва вы­шло уже пять книг, и каж­дая в дру­гом сти­ле, но од­но­вре­мен­но по­черк ав­то­ра уз­на­ва­ем. И да­же под об­лож­кой од­ной кни­ги при­ме­ня­ют­ся раз­ные при­ёмы пись­ма. По­рой от них у чи­та­те­ля ря­бит в гла­зах и текст ка­жет­ся слеп­лен­ным из раз­но­род­ных ку­соч­ков. Так что, мо­жет, Са­ду­ла­ев и не­удач­но экс­пе­ри­мен­ти­ру­ет со сти­ля­ми. Но это же сов­сем дру­гое. А ска­зать, что он во­об­ще к ху­до­же­ст­вен­но­му сло­ву не при­кос­но­ве­нен, а толь­ко ру­бит прав­ду-мат­ку про­стец­ки­ми обо­ро­та­ми, так ведь это не­прав­да.

Или ещё За­хар При­ле­пин. Ока­зы­ва­ет­ся, в его кни­гах не хва­та­ет цве­тов, мир у не­го чёр­но-бе­лый. Это, про­сти­те, как? И во­об­ще, от­ку­да взя­лось? У ге­ро­ев При­ле­пи­на та­кая па­ли­т­ра чувств и ощу­ще­ний, ав­тор пе­ре­да­ёт тон­кие ню­ан­сы ми­ро­во­с­при­я­тия, язык бо­гат и мно­го­сло­ен, ка­ко­го ж рож­на ещё на­до? Мо­жет, про­сто кое-кто стра­да­ет ли­те­ра­тур­ным даль­то­низ­мом?

Та­кая тво­рит­ся бе­да у нас на ли­те­ра­тур­ном «ра­ё­не».

Оф­сет­ные – они то­же не все оди­на­ко­вые. Сре­ди них вы­де­ля­ет­ся стар­шее по­ко­ле­ние. Это лю­ди боль­шей ча­с­тью за­слу­жен­ные и за­слу­жив­шие, что­бы к ним при­слу­ши­ва­лись. Но они и не ру­бят с пле­ча по­че­му-то.

А ру­бят у нас на­ле­во и на­пра­во «чер­па­ки», ед­ва вто­ро­го го­да служ­бы сол­да­ти­ки. При­чём ру­бят сук, на ко­то­ром си­дят. И не по­ни­ма­ют: не бу­дет со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ры, ко­то­рую они так не лю­бят, чем за­ни­мать­ся бу­дут? Что­бы ки­тай­скую по­эзию кри­ти­ко­вать, нуж­но ие­рог­ли­фы учить.

И вот те­перь уже пе­ре­хо­дим на лич­но­с­ти.

Сер­гей Ста­ни­сла­во­вич Бе­ля­ков. Ли­те­ра­тур­ный кри­тик и ис­то­рик, за­ме­с­ти­тель глав­но­го ре­дак­то­ра жур­на­ла «Урал». Меж­ду про­чим, кан­ди­дат ис­то­ри­че­с­ких на­ук, в 2006 го­ду за­щи­тил дис­сер­та­цию на те­му «Иде­о­ло­гия Ус­таш­ско­го дви­же­ния как ис­то­ри­че­с­кая фор­ма хор­ват­ско­го эт­ни­че­с­ко­го на­ци­о­на­лиз­ма (1929–1945 гг.)». Воз­ра­с­та сей учё­ный муж (от­но­си­тель­но ме­ня) мо­ло­до­го, трид­ца­ти трёх лет от ро­ду.

Но это ес­ли зна­ешь. Ес­ли не зна­ешь, а про­сто чи­та­ешь его ста­тьи, то ви­дишь пе­ред со­бой об­раз стар­ца, убе­лён­но­го се­ди­на­ми и всё уже в этой жиз­ни по­знав­ше­го. Ха­рак­тер­ной чер­той ли­те­ра­тур­ной кри­ти­ки, вы­хо­дя­щей из-под его пе­ра, яв­ля­ет­ся бе­за­пел­ля­ци­он­ность суж­де­ний, ни­как не обос­но­ван­ных ни­чем, кро­ме бе­зу­преч­но­го вку­са са­мо­го Бе­ля­ко­ва. Его дис­сер­та­ции про Ус­таш­ское дви­же­ние я не чи­тал. До­пу­с­каю, да­же пред­по­ла­гаю, что во всём, что ка­са­ет­ся ус­та­шей, – Бе­ля­ков не­пре­ре­ка­е­мый ав­то­ри­тет. Но оз­на­ко­мив­шись со мно­же­ст­вом иных его ра­бот, как ис­то­ри­че­с­ких, так и ли­те­ра­тур­но-кри­ти­че­с­ких, я не на­шёл в них ни­ка­кой фун­да­мен­таль­но­с­ти, глу­би­ны мыс­ли, яр­ких про­зре­ний, ко­то­рые да­ва­ли бы ему пра­во су­дить и ря­дить так, как он это де­ла­ет.

На мой взгляд, это та­лант­ли­вый мо­ло­дой че­ло­век, но с уз­ким и шаб­лон­ным вос­при­я­ти­ем куль­ту­ры, вос­при­ни­ма­ю­щий ре­аль­ность че­рез приз­му, а ско­рее да­же че­рез шо­ры па­ры-трой­ки на­ци­о­на­ли­с­ти­че­с­ких идей с весь­ма спе­ци­фи­че­с­ки­ми ли­те­ра­тур­ны­ми при­ст­ра­с­ти­я­ми и не­бес­спор­ны­ми при­ори­те­та­ми.

И всё бы ни­че­го, каж­дый име­ет пра­во, но его про­вин­ци­аль­ный дог­ма­тизм де­ла­ет тек­с­ты дан­но­го кри­ти­ка стран­ны­ми и не­ле­пы­ми. Это как раз тот слу­чай, ког­да кри­тик со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ры со­вре­мен­ную рус­скую ли­те­ра­ту­ру не лю­бит, при­ме­ня­ет к ней ус­та­рев­шие ле­ка­ла, су­дит с по­зи­ций за­мше­ло­го и не­фи­ло­соф­ско­го кон­сер­ва­тиз­ма. При этом вы­де­ля­ет и лю­бит тек­с­ты, ко­то­рые яв­ля­ют­ся мар­ги­наль­ны­ми яв­ле­ни­я­ми в пло­хом смыс­ле это­го сло­ва, бес­плод­ны­ми язы­ко­вы­ми экс­пе­ри­мен­та­ми. Ви­ди­мо, толь­ко так, как узор­ча­тые изы­с­ки, он ви­дит но­вое и со­вре­мен­ное. К со­жа­ле­нию, ча­ще все­го Сер­гей Бе­ля­ков не спо­со­бен по­нять на­сто­я­щую ос­но­ву твор­че­ст­ва со­вре­мен­ных пи­са­те­лей. Луч­ше все­го ему уда­ют­ся ста­тьи про рус­скую ли­те­ра­ту­ру 20-х го­дов про­шло­го сто­ле­тия. По­се­му мы мо­жем дру­же­с­ки по­ре­ко­мен­до­вать ему со­сре­до­то­чить­ся на этом пред­ме­те.

Но че­го у Бе­ля­ко­ва не от­нять, так это хо­ро­ше­го пись­ма. Всё у не­го из­ло­же­но как-то по-че­ло­ве­че­с­ки. Ви­ди­мо, воз­раст. Ус­пел на­учить­ся из­ла­гать свои мыс­ли до то­го, как рус­ский язык был взо­рван линг­ви­с­ти­че­с­ки­ми тер­ро­ри­с­та­ми. Юны­ми осо­ба­ми, о ко­то­рых речь пой­дёт ни­же.

Ва­ле­рия Ефи­мов­на Пу­с­то­вая. Мо­ло­дая кри­ти­кес­са двад­ца­ти ше­с­ти лет. Ра­бо­та­ет в жур­на­ле «Ок­тябрь», но на щит под­ня­та дру­гим жур­на­лом – «Но­вый мир». Под­ня­та на щит и во­об­ще как зна­мя. Как об­раз и сим­вол мо­ло­дой ли­те­ра­тур­ной кри­ти­ки.

С «Но­вым ми­ром» от­дель­ная ис­то­рия. Да что там ис­то­рия – пес­ня! Уро­вень ам­би­ций и са­мо­мне­ния ува­жа­е­мой ре­дак­ции это­го жур­на­ла об­рат­но про­пор­ци­о­на­лен той ре­аль­ной ро­ли, ко­то­рую он иг­ра­ет в со­вре­мен­ном ли­те­ра­тур­ном про­цес­се. Чи­тая под­бор­ки тек­с­тов из «Но­во­го ми­ра», не­воль­но вос­кли­ца­ешь: Алё, га­раж! Вы во­об­ще где? Вы ког­да? По­смо­т­ри­те на ка­лен­дарь и на мир во­круг се­бя, вы яв­но вы­па­ли из ре­аль­но­с­ти. Из са­мых луч­ших по­буж­де­ний пред­ла­гаю жур­на­лу про­из­ве­с­ти ре­б­рен­динг се­бя. Пе­ре­име­но­вать­ся. «Вет­хий За­вет» – как вам та­кое на­зва­ние?

Так вот, Пу­с­то­вая. Как че­ло­век Ва­ле­рия очень обид­чи­ва и зло­па­мят­на. И опять же, ка­кое на­ше со­ба­чье де­ло, но слиш­ком уж эти осо­бен­но­с­ти её на­ту­ры вли­я­ют на её же ли­те­ра­тур­но-кри­ти­че­с­кие взгля­ды и пред­по­чте­ния. Пу­с­то­вая пи­шет об­зо­ры чрез­вы­чай­но скуч­ные и мут­ные. Её язык ухи­т­ря­ет­ся со­че­тать бед­ность и не­вы­ра­зи­тель­ность со зло­упо­треб­ле­ни­ем не­нор­ма­тив­ной лек­си­кой. Не­нор­ма­тив­ной, ко­неч­но, в смыс­ле не­нор­маль­ной для про­сто­го рос­сий­ско­го чи­та­те­ля. Вот на­угад: «За­ме­тим лишь, как не­за­мет­но в её ан­ти­ми­фо­ло­ги­че­с­кий ма­ни­фест вкра­лась эта ми­фо­об­ра­зу­ю­щая ан­ти­те­за».

Чёрт-те что! И как она спо­соб­на та­кое за­ме­чать? И ведь – не­за­мет­но! А она – го­во­рит – за­ме­тим! Как же мы за­ме­тим, ес­ли оно не­за­мет­но? Мы не смо­жем. Но не она. Ми­мо Пу­с­то­вой ни­ка­кая змея-ан­ти­те­за не про­пол­зёт не­за­ме­чен­ной! Я как про­стой рос­сий­ский чи­та­тель ни­ког­да бы не смог за­ме­тить, ес­ли бы в ка­кой-ни­будь на­ив­ный ан­ти­ми­фо­ло­ги­че­с­кий ма­ни­фест вкра­лась ко­вар­ная ми­фо­об­ра­зу­ю­щая ан­ти­те­за. Но на то я и про­стой чи­та­тель, а не зна­мя, не об­раз и не сим­вол.

Карикатура Вячеслава Шилова

Хо­тя как не­про­стой рос­сий­ский чи­та­тель, а не­нор­маль­ный фа­на­тик, мно­го лет изу­чав­ший имен­но ми­фы, их ис­то­рию, за­ко­ны и струк­ту­ру, я ис­пы­ты­ваю не­ко­то­рое со­мне­ние от­но­си­тель­но то­го, что ан­ти­те­за во­об­ще мо­жет быть ми­фо­об­ра­зу­ю­щей. Ан­ти­те­за, со­глас­но сло­ва­рю, есть ри­то­ри­че­с­кое про­ти­во­по­с­тав­ле­ние, сти­ли­с­ти­че­с­кая фи­гу­ра кон­тра­с­та в ху­до­же­ст­вен­ной ре­чи. Ан­ти­те­за, как при­ём, ча­с­то ис­поль­зу­ет­ся в ми­фо­ло­ги­че­с­кой ли­те­ра­ту­ре. Но ед­ва ли мо­жет слу­жить са­мо­сто­я­тель­ной ос­но­вой имен­но ми­фа как та­ко­во­го.

Возь­мём, к при­ме­ру, клас­си­че­с­кий миф о сме­не дня и но­чи. Ан­ти­те­зой дня яв­ля­ет­ся ночь, ан­ти­те­зой све­та – тьма. Ка­ким об­ра­зом по­ня­тие тьмы мо­жет стать ми­фо­об­ра­зу­ю­щим са­мо по се­бе? Хо­ро­шо, рас­смо­т­рим их в па­ре. День и ночь – кон­тра­ст­ные яв­ле­ния, ко­то­рые мо­гут быть ис­поль­зо­ва­ны для кон­ст­ру­и­ро­ва­ния ме­та­фор в ми­фе, а так ­же как при­род­ная дан­ность, по­слу­жить ма­те­ри­а­лом для со­зда­ния ми­фа. На­при­мер, ми­фа о том, что ночь на­сту­па­ет, ког­да Ве­ли­кий Кро­ко­дил про­гла­ты­ва­ет Ко­кос Солн­ца. Но соб­ст­вен­но ми­фо­об­ра­зу­ю­щим эле­мен­том кон­траст дня и но­чи не яв­ля­ет­ся, ведь сме­ну вре­мён су­ток мож­но объ­яс­нить и с на­уч­ной точ­ки зре­ния. Ми­фо­об­ра­зу­ю­щим эле­мен­том на­шей ис­то­рии в ког­ни­тив­ном пла­не бу­дет ир­ра­ци­о­наль­ное и об­раз­но-сим­во­ли­че­с­кое вос­при­я­тие ок­ру­жа­ю­ще­го ми­ра, а в ин­ст­ру­мен­таль­ном пла­не – культ Ве­ли­ко­го Кро­ко­ди­ла.

В кон­тек­с­те же ста­тьи сле­ду­ет го­во­рить ско­рее не о ми­фо­об­ра­зу­ю­щей ан­ти­те­зе, а об апо­ло­ге­ти­ке ми­фа в ли­те­ра­тур­ном про­из­ве­де­нии, си­речь, ми­фо­твор­че­ст­ва как ху­до­же­ст­вен­но­го сти­ля и ме­то­да.

Блин, па­ца­ны, про­сти­те. Апо­ло­ге­ти­ка – это оп­рав­да­ние, ес­ли по-нор­маль­но­му. Я боль­ше не бу­ду так ру­гать­ся.

А это всё к че­му? А к то­му, что спе­ци­аль­ная на­уч­ная лек­си­ка по­доб­на ма­ту. При­дёт­ся всё-та­ки и про мат. В оп­ре­де­лён­ных об­сто­я­тель­ст­вах ими мож­но и нуж­но поль­зо­вать­ся, но с пол­ным по­ни­ма­ни­ем зна­че­ния каж­до­го сло­ва в те­ку­щем кон­тек­с­те и с от­вет­ст­вен­но­с­тью за по­след­ст­вия. Каж­дый пра­виль­ный па­цан у нас на «ра­ё­не» зна­ет, что он мо­жет упо­тре­бить про­сто так, для связ­ки слов в пред­ло­же­нии и эмо­ци­о­наль­но­го уси­ле­ния рус­ское ли­те­ра­тур­ное сло­во, ука­зы­ва­ю­щее на жен­щи­ну не­при­стой­но­го по­ве­де­ния. Но не мо­жет без осо­бой при­чи­ны про­из­но­сить дру­гое сло­во, обо­зна­ча­ю­щее муж­чи­ну не­тра­ди­ци­он­ной по­ло­вой ори­ен­та­ции, так как оно долж­но быть обя­за­тель­но ад­рес­ным и пред­по­ла­га­ет­ся, что про­из­но­ся­щий смо­жет обос­но­вать спра­вед­ли­вость та­кой ха­рак­те­ри­с­ти­ки ад­ре­са­та, в про­тив­ном слу­чае ему при­дёт­ся до­ка­зы­вать не­при­ме­ни­мость той же са­мой де­фи­ни­ции к не­му са­мо­му.

Ну вот, а обе­щал не ру­гать­ся…

В об­щем, ес­ли не вла­де­ешь в до­ста­точ­ной сте­пе­ни жар­го­ном, луч­ше го­во­ри про­стым че­ло­ве­че­с­ким язы­ком, что­бы не вы­гля­деть смеш­ным и не по­пасть в не­при­ят­ную си­ту­а­цию.

И ещё од­но. Я вы­ше го­во­рил о том, что по­ло­же­ние кри­ти­ки по от­но­ше­нию к ли­те­ра­ту­ре слу­жеб­ное и вто­ро­сте­пен­ное. Но это не от­ме­ня­ет то­го фак­та, что са­ма по се­бе кри­ти­ка есть один из жа­н­ров ли­те­ра­ту­ры. И хо­ро­ший кри­тик дол­жен быть хо­ро­шим пи­са­те­лем, в сво­ём жа­н­ре. То есть все эти тре­бо­ва­ния к язы­ку, сти­лю, ком­по­зи­ции тек­с­та, ко­то­рые слу­жат ос­но­вой для раз­бо­ра ли­те­ра­тур­но­го про­из­ве­де­ния, ров­но так же ак­ту­аль­ны и в от­но­ше­нии са­мо­го кри­ти­че­с­ко­го тек­с­та, по­лу­ча­ю­ще­го­ся у нас на вы­хо­де.

По­то­му кри­тик, как и про­за­ик, дол­жен пи­сать про­зрач­но, об­раз­но, ин­те­рес­но.

И кто у нас по­мнит об этом?

Толь­ко не жур­нал «Но­вый мир» и не Ва­ле­рия Пу­с­то­вая.

Осо­бен­но при­скорб­но то, что, про­воз­гла­шён­ная об­раз­цом для под­ра­жа­ния, Пу­с­то­вая ока­зы­ва­ет па­губ­ное воз­дей­ст­вие на ещё бо­лее мо­ло­дую по­росль ли­те­ра­тур­ных кри­ти­ков. О чём ни­же.

Али­са Ар­ка­дь­ев­на Га­ни­е­ва. Сов­сем ещё юная де­вуш­ка двад­ца­ти трёх лет. Окон­чи­ла Ли­те­ра­тур­ный ин­сти­тут име­ни Горь­ко­го. Член ред­кол­ле­гии жур­на­ла «Ли­те­ра­тур­ная учё­ба». Об­ла­да­ет пре­крас­ным ха­рак­те­ром: не­зло­па­мят­на, чут­кий то­ва­рищ, аб­со­лют­но веж­ли­ва и кор­рект­на, хо­ро­шо вос­пи­тан­на, урав­но­ве­шен­на, нрав­ст­вен­но бе­зу­преч­на. Не де­вуш­ка – меч­та.

Но нас, ко­неч­но, Га­ни­е­ва ин­те­ре­су­ет преж­де все­го как кри­тик. И тут у неё то­же ку­ча плю­сов: ум­на, на­чи­тан­на, при­леж­на. Али­са Га­ни­е­ва, что ме­ня все­гда вос­хи­ща­ло, од­на из не­мно­гих, кто мо­жет со­здать строй­ную си­с­те­му суж­де­ний, ох­ва­тить боль­шой объ­ём ма­те­ри­а­ла и вы­явить не ле­жа­щие на по­верх­но­с­ти, но важ­ные и су­ще­ст­вен­ные за­ко­но­мер­но­с­ти. Че­ло­век с ис­тин­но на­уч­ным скла­дом мы­ш­ле­ния.

И тем до­сад­нее, что она ос­та­ёт­ся в пле­ну ли­тин­сти­ту­тов­ских кун­штю­ков, а ещё по­па­ла под вред­ное вли­я­ние на­став­ни­цы и во­ди­тель­ни­цы про­чих кри­ти­кесс – Ва­ле­рии Пу­с­то­вой. Вот, сно­ва на­угад. На­ча­ло са­мой све­жей ста­тьи Га­ни­е­вой: «Ис­кус­ст­во не про­сто со­зда­ёт на­ст­ро­е­ние, как го­ва­ри­вал Уайльд, а всту­па­ет в кров­но­род­ст­вен­ную связь с жиз­нью, по­сту­ли­руя и де­тер­ми­ни­руя по­рож­да­ю­щую се­бя ре­аль­ность, упо­ря­до­чи­вая то, что су­ще­ст­ву­ет в не­мон­та­жи­ро­ван­ном ха­о­се. Ху­дож­ник, ко­то­рый, по су­ти, за­ни­ма­ет­ся при­ра­ще­ни­ем бы­тия, не­смо­т­ря на всю ир­ра­ци­о­наль­ность сво­их вну­т­рен­них эмо­ци­о­наль­ных про­цес­сов, все­гда опо­сре­до­ван пер­вым пла­ном ре­аль­но­с­ти: би­о­гра­фи­ей, ха­рак­те­ром, до­су­гом, чуть ли не со­сло­ви­ем...».

Эмм… да­же не знаю, ко­го упо­мя­нуть всуе – Гос­по­да или чёр­та. Нет, не бу­ду ни То­го ни дру­го­го. А луч­ше Ос­ка­ра Уайль­да, ко­то­рый го­ва­ри­вал и так: жизнь под­ра­жа­ет ис­кус­ст­ву. На­вер­ное, это про то же са­мое, что у Али­сы. Ну, там, где у неё кров­но­род­ст­вен­ная (ох, хо­ро­шо ещё не кро­во­сме­си­тель­ная!) связь в не­мон­та­жи­ро­ван­ном ха­о­се.

Кста­ти, кров­но­род­ст­вен­ная связь тем и от­ли­ча­ет­ся от кро­во­сме­си­тель­ной, что в неё не­воз­мож­но всту­пить. Она ли­бо есть, ли­бо нет её. На­при­мер, ес­ли есть у ме­ня дво­ю­род­ная се­с­т­ра, то она у ме­ня есть, а я у неё есть как дво­ю­род­ный брат, та­кая у нас кров­но­род­ст­вен­ная связь. А всту­пить мы мо­жем толь­ко в кро­во­сме­си­тель­ную. Го­во­рят, что дво­ря­не в Рос­сии ча­с­то ба­ло­ва­лись та­ки­ми вот ро­ман­чи­ка­ми с ку­зи­на­ми. Но по на­шим с Али­сой кав­каз­ским обы­ча­ям это стро­го-на­ст­ро­го за­пре­ще­но. Тут мы с ней опо­сре­до­ва­ны на пол­ную ка­туш­ку. По­то­му для ме­ня уди­ви­тель­но чи­тать, что ис­кус­ст­во у Али­сы всё же как-то уму­д­ри­лось всту­пить с жиз­нью в кров­но­род­ст­вен­ную связь. На­до бу­дет спро­сить у Га­ни­е­вой, как это так по­лу­чи­лось? Или у Пу­с­то­вой. Не ина­че Пу­с­то­вая зна­ет се­к­рет, ми­фо­об­ра­зу­ю­щий.

А ещё дру­гой пи­са­тель об этом по­сту­ли­ро­вал: «Пред­наз­на­че­ние че­ло­ве­ка в том, что­бы упо­ря­до­чи­вать ха­ос». Фа­ми­лия пи­са­те­ля – Са­ду­ла­ев, как раз не­дав­но кри­тик Али­са Га­ни­е­ва де­ла­ла о нём боль­шой об­зор­ный ма­те­ри­ал, в ко­то­ром, с од­ной сто­ро­ны, оп­рав­да­ла то, что иные кри­ти­ки со­чли сти­ли­с­ти­че­с­ким ха­о­сом (те­перь мы зна­ем, что это не ха­ос во­все, а не­о­ба­рок­ко), а с дру­гой – сде­ла­ла вы­вод, что Са­ду­ла­ев про­дал­ся дья­во­лу ком­мер­че­с­ко­го ус­пе­ха.

Про дья­во­ла что-то ста­ли слиш­ком ча­с­то упо­ми­нать. Вот и кри­тик Тро­иц­кий на вру­че­нии «Нац­бе­с­та-2009» за­явил, что тот, кто про­го­ло­су­ет за кни­гу Са­ду­ла­е­ва или про­сто ку­пит её в ма­га­зи­не, иг­ра­ет на ру­ку дья­во­лу, ко­то­ро­му про­дал­ся Са­ду­ла­ев. Жю­ри за Са­ду­ла­е­ва не про­го­ло­со­ва­ло, и дья­вол был по­срам­лён.

Ну, лад­но, мы то про Али­су Га­ни­е­ву. Так вот, ха­ос у неё то­же упо­ря­до­чи­ва­ет­ся, но де­ла­ет это не че­ло­век во­об­ще, а ху­дож­ник. И ха­ос при этом не про­стой, а не­мон­та­жи­ро­ван­ный. На­вер­ное, где-то во все­лен­ной есть ещё и дру­гой ха­ос, мон­та­жи­ро­ван­ный. А ес­ли и нет, то бу­дет. По­то­му как ху­дож­ник при­ра­ща­ет бы­тие. А Али­са – то­же ху­дож­ник. Ес­ли ей че­го в бы­тии не хва­та­ет, так она при­ра­с­тит.

Про Али­су мно­го ещё мож­но ска­зать, но имея в ви­ду пол­ную ир­ра­ци­о­наль­ность сво­их вну­т­рен­них эмо­ци­о­наль­ных про­цес­сов, я луч­ше пре­рвусь.

По­ста­ра­юсь от­влечь­ся, хоть это и труд­но сде­лать. Пе­ре­клю­чить вни­ма­ние на сле­ду­ю­ще­го ли­те­ра­тур­но­го кри­ти­ка.

Ми­ха­ил Ев­ге­нь­е­вич Бой­ко. Он взрос­лый, ему трид­цать уже. По об­ра­зо­ва­нию не ли­рик, но фи­зик. Слу­жил ком­взво­да. Это хо­ро­шо. Ра­бо­тал пи­ар­щи­ком со­ю­за мо­ло­дё­жи «За Ро­ди­ну!». Это… эмм… то­же хо­ро­шо.

Сво­им амп­луа счи­та­ет не про­сто кри­ти­ку, а ме­та­кри­ти­ку. Вот как у Ари­с­то­те­ля бы­ла фи­зи­ка, а всё, что по­сле – ме­та­фи­зи­ка. То есть ког­да фи­зик Бой­ко при­шёл в ли­те­ра­ту­ру, то кри­ти­ка вы­шла вся, и он за­чал в её ло­не ме­та­кри­ти­ку. В чьём ло­не? Да неваж­но. В лю­бом слу­чае по­ня­тия-то кров­но­род­ст­вен­ные.

И, как по­ла­га­ет­ся, та­кое но­во­вве­де­ние обос­но­ва­но ма­ни­фе­с­том: «но­вой ли­те­ра­тур­ной кри­ти­кой бу­дет мус­си­ро­вать­ся идея, что ли­те­ра­ту­ра под­лин­на ров­но на­столь­ко, на­сколь­ко она боль­ше чем ли­те­ра­ту­ра, что как та­ко­вая ли­те­ра­ту­ра есть веч­ная транс­грес­сия сре­до­с­те­ния меж­ду сло­вом и дей­ст­ви­ем… Па­ра­ли­ти­че­с­кая кри­ти­ка не спо­соб­на про­бу­дить ли­те­ра­ту­ру от нар­ко­за. А без это­го мы ни­ког­да не по­лу­чим плаз­ма­ти­че­с­кую ли­те­ра­ту­ру, ра­зо­гре­ва­ю­щую са­му се­бя, или, вы­ра­жа­ясь го­го­лев­ским язы­ком, ли­те­ра­ту­ру «ки­пя­щих пе­рь­ев».

Язык сно­ва, ну… го­го­лев­ский. Вот эта осо­бен­но транс­грес­сия сре­до­с­те­ния. Ох ты! Ну, уме­ют же за­вер­нуть! На­до на­ших кри­ти­ков за­са­дить пи­сать те­с­ты для во­ди­те­лей. На пред­мет ал­ко­голь­но­го опь­я­не­ния. Что­бы ин­спек­тор не с труб­кой под­хо­дил, а с во­прос­ни­ком:

– Пи­ли?

– Ни­как нет, то­ва­рищ сер­жант! Как мож­но, я же за ру­лём!

– Ну-ну… от­ве­чай­те бы­с­т­ро, что есть ли­те­ра­ту­ра как та­ко­вая?

– Транс… транс­гресс... срес… дос…

– Транс­грес­сия сре­до­с­те­ния.

– Ну да. Она са­мая. Сре­до­с­те­ния это­го, мать его ту­да, транс... транс­грэс…

– Всё по­нят­но. Ну что, ли­ше­ние прав на два го­да?

– А мо­жет, до­го­во­рим­ся?..

– Не до­го­во­рим­ся. Знать на­до, что есть ли­те­ра­ту­ра как та­ко­вая. И от­ве­чать чёт­ко. У вас язык за­пле­та­ет­ся. А го­во­ри­те – не пи­ли. Ещё и врё­те…

Ну, я, в об­щем, идею по­ря­доч­но по­мус­си­ро­вал. У ме­ня уже не толь­ко пе­ро, а и го­ло­ва за­ки­пе­ла.

Так что пе­рей­дём к фи­наль­ной ча­с­ти на­ше­го мар­ле­зон­ско­го ба­ле­та.

И сно­ва про­ци­ти­ру­ем Ос­ка­ра на­ше­го Уайль­да. Раз по­ш­ла та­кая пьян­ка.

«Ста­ри­ки всё при­ни­ма­ют на ве­ру, лю­ди зре­лые во всём со­мне­ва­ют­ся, за­то юные зна­ют всё».

И по­ра­ду­ем­ся за на­шу ли­те­ра­тур­ную кри­ти­ку. Вы­хо­дит, она у нас юна, а зна­чит, све­жа и не­по­роч­на. По­то­му зна­ет всё. И не на­до чи­тать ей нуд­ных но­та­ций, вро­де: ну, вы, это, по­ос­то­рож­нее бы… поч­ти­тель­нее на­до, вни­ма­тель­ней… смо­т­ри­те, что и ку­да…

Ни к че­му юно­с­ти на­ша ма­раз­ма­ти­че­с­кая на­ука. Она – впе­рёд, от па­ра­ли­ча к ме­та­об­си… ой, не то хо­тел ска­зать.

Я хо­тел ска­зать, что всех упо­мя­ну­тых вы­ше лич­но­с­тей я чрез­вы­чай­но ува­жаю и люб­лю. И то, что я кри­ти­кую их тек­с­ты – ещё ни­че­го не зна­чит. Прав­да ведь? Не­ту пло­хо­го пи­а­ра, и ес­ли обо мне пи­шут, да­же и пло­хо, я дол­жен быть бла­го­да­рен, что обо мне во­об­ще пи­шут, ведь так?

Ну и я, зна­чит, то­го. Пи­ар за пи­ар. Бу­дем кви­ты.

Герман САДУЛАЕВ,
г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Поделитесь статьёй с друзьями: