Выдающаяся британская писательница, критик, литературовед, переводчик. Ведущая фигура модернистской литературы первой половины XX века.
В России её имя стало известно вместе с обнаружившимся во время политической оттепели начала 1960-х годов интересом к модернизму в литературе.
Психолог, мастер тончайшей иронии, наивернейшей детали, писательница, которой была подвластна полифония взглядов, оценок, чувств, Вирджиния Вульф неуловимым приемом может создать ощущение единства мира — герои наблюдают за проезжающим по городу авто или летящим над городом самолетом, и судьбы людей, друг с другом не связанных, вдруг становятся единым целым. В ее психологической прозе, в четких, выверенных до мелочей деталях возникает образ времени — образ Англии, пережившей Первую мировую войну, колониальной державы, постоянно заботящейся о сохранении своей власти. (Е.Гениева)
Дом с привидениями
Полное имя автора:
Аделина Вирджиния Стефен, Virginia Woolf, Adeline Virginia Stephen
Информация о произведении
Полное название:
Дом с привидениями, A Haunted House
Cсылки на критические и текстологические работы:
Новелла «Дом с привидениями», как ясно уже из названия, предлагает часто используемое готические клише – дом, посещаемый призраками, и жажда его обитателей найти таинственное сокровище. Однако в новелле В. Вулф переформулировала традиционный контекст: ее привидения не связаны с ужасом и страхом, а наполнены ностальгией и воспоминаниями о счастливом прошлом. Они — своеобразное связующее звено между прежней и настоящей жизнью дома, что обусловлено историческим контекстом произведения: недавно закончившаяся Первая мировая война, перевернувшая жизни людей и их понимание мира. Духи изображаются как утешающие посланники, приносящие ценности из прошлого, такие, как верность, преданность, сила духа, чувство истории. Автор вовлекает читателя в мир пространства новеллы благодаря тщательно построенному повествованию и искусному использованию нарративных конструкций. (из автореферата)
Cсылки на текст произведения:
Порою, очнувшись, слышишь, как тихо стукнула дверь. Это по дому, рука об руку, проходили они, что-то трогали, куда-то заглядывали, что-то искали здесь и там - два призрака.
"Это здесь", - говорила она. "И там тоже!" - подхватывал он. "И наверху", - чуть слышно вздыхала она. "И в саду", - шептал он. "Тише, - повторяли оба, - не разбуди их".
Но вы не будили нас. Нет. "Они что-то ищут: вот отодвигают штору, - скажешь себе и пробежишь глазами одну-две страницы. - Наконец-то отыскали", - вздохнешь с облегчением и сделаешь пометку на полях. Потом, устав от чтения, отложишь книгу, оглядишься: в доме никого, все двери настежь, блаженно воркуют лесные голуби, да с фермы доносится треск молотилки. "Зачем я здесь? Что ищу?" Руки мои пусты. "Может быть, наверху?" Там, на чердаке, яблоки. И снова вниз; в саду все недвижно, только книга соскользнула в траву.
Они нашли это в гостиной. И никто не увидел их. В окне отражались яблоки, отражались розы; зеленели в стекле листья. Едва они вошли, как яблоко чуть заметно повернулось золотистым бочком. Двери распахнуты, и вот уже что-то стелилось по полу, поднималось по стенам, оплетало потолок - что это? Руки мои пусты. По ковру скользнула тень пролетевшего дрозда; из бездонной тишины выплывало голубиное воркование. "Тут, тут, тут, - тихо выстукивало сердце дома. - Сокровище тут; комната..." Внезапно дом затих. Значит, они искали сокровище?
Но свет тотчас померк. Может, это в саду? Там тьма пряла свою пряжу, опутывала деревья, подстерегая заблудившийся солнечный луч. Хрупкий, легкий луч, холодно пронзавший сумрак, луч, томивший меня, все сиял за стеклом. Смерть - это стекло; смерть разделяет нас; сотни лет назад она первой увела с собой женщину, осиротила дом, наглухо завесила окна, наполнила комнаты тьмой. Он покинул дом, покинул ее, отправился на север, потом на восток, видел звезды, плывущие в южном небе; вернулся к холодному очагу у подножья холмов. "Тут, тут, тут, - радостно билось сердце дома. - Сокровище - твое".
Ветер бушует в аллее. Раскачивает деревья, гнет их. Лунные брызги осыпают сад, мечутся под дождем. Но из окна струится ровный свет. Свеча горит спокойно и ярко. Два призрака кружат по дому, распахивают окна, перешептываются, боясь разбудить нас, ищут свою радость.
"Здесь мы спали", - говорит она. "И целовались, целовались..." - подхватывает он. "Просыпались утром..." - "Деревья за окном в серебристом сиянии..." - "Наверху..." - "В саду..." - "Летом..." - "Снежной зимой..." В глубине дома одна за другой с тихим стуком закрываются двери, точно бьется сердце.
Все ближе они; замерли на пороге. Ветер налетает на дом, серебристые капли дождя бегут по траве. Тьма застилает нам глаза; мы не слышим шагов; не видим женщины, простершей над нами свой мглистый плащ. Он прикрывает рукой фонарь. "Взгляни, - шепчет он. - Как крепко спят. На их устах печать любви".
Приподняв серебряную лампу, они наклоняются, долго, пристально смотрят на нас. Долго стоят рядом. Налетает ветер; вздрагивает пламя свечи. Лучи лунного света пугливо скользят по полу, по стене и, скрестившись, падают на склоненные лица; они в глубокой задумчивости; вглядываясь в спящих, два призрака ищут притаившуюся радость.
"Тут, тут, тут", - ликует сердце дома. "Как давно..." - вздыхает он. "Снова ты нашел меня". - "Здесь мы спали, - шепчет она, - читали в саду; смеялись и рассыпали яблоки на чердаке. Здесь наше сокровище..." Свет лампы касается моих век. "Тут! Тут! Тут!" - неистово колотится сердце дома. Я просыпаюсь и восклицаю: "Так это ваше сокровище? Свет в душе".
(Перевод Н.Васильевой)
Прочитав заглавие – "Дом с привидениями", ждешь чего-нибудь в духе Анны Рэдклифф или Оскара Уайльда ("Кентервильское привидение"). Есть призраки и в рассказе-зарисовке Вирджинии Вулф. Но они какие-то другие, "неклассические"… Бесшумно, боясь потревожить покой хозяев, они ступают по лестнице, взявшись за руки, – кто они, мужчина и женщина? – что-то ищут в углах дома. Ищут сокровище, а им оказывается радость, оставленная в доме и обретшая свое пристанище в душах хозяев. Ждешь детектива, получаешь поэтическое, но по своей литературной сути полемическое эссе. (Е.Гениева "Два "я" Вирджинии Вульф)
Женщина в зеркале
Полное имя автора:
Аделина Вирджиния Стефен, Virginia Woolf, Adeline Virginia Stephen
Информация о произведении
Полное название:
Женщина в зеркале, Женщина в зеркале: отражение, The Lady in the Looking-Glass: A Reflection
Cсылки на критические и текстологические работы:
В новелле «Женщина в зеркале: отражение» («The Lady in the Looking-Glass: A Reflection», 1929) Вирджиния Вулф использует семиотику зеркала как способ организации новеллы в единую кольцевую композицию. Изображаемые предметы описываются не как существующие сами по себе, а как пропущенные через творческое воспринимающее сознание, которое, как зеркало, отражает впечатления. Благодаря этому создается двойная художественная условность. Сознание повествователя наделяет жизнь хозяйки дома любовными страстями и историями. Такая нарративная структура напоминает ту, что использовалась в «Ненаписанном романе», где В. Вулф иронизировала над традиционными методами создания литературных произведений. В новелле «Женщина в зеркале» предположения нарратора о сердечных приключениях Изабеллы представлены в виде «романной матрицы» (по терминологии Е.С. Куприяновой): в тексте используются клише традиционного любовного романа, определенные литературные коды, которые должны быть расшифрованы читателем. Такая «метажанровая аллюзия» значительно углубляет пространство новеллы. Читатель наблюдает процесс самоидентификации Изабеллы через тройную художественную условность (героиня, ее отражение в зеркале, отраженное в сознании зеркальное отражение). Личность героини оказывается потерянной в этом мире, поэтому в конечном итоге зеркало ничего не отражает. (из автореферата)
Cсылки на текст произведения:
Лапин и Лапина
Полное имя автора:
Аделина Вирджиния Стефен, Virginia Woolf, Adeline Virginia Stephen
Информация о произведении
Полное название:
Лапин и Лапина, Lappin and Lapinova
Cсылки на критические и текстологические работы:
Cсылки на текст произведения:
История одного брака. Вариация на тему "одинокая душа в пошлой мещанской обстановке".
* * *
Новелла «Лэппэн и Лэпинова» («Lappin and Lapinova», 1939) погружает читателей в фантастический мир только что поженившихся Эрнеста и Розалинды Торберн: они выдумывают королевство кроликов, где правит король Лэппэн, Розалинда становится королевой Лэпиновой, и ее муж понимает, что это «настоящая» сущность его супруги. Эту фантазию молодожены развивают потому, что Розалинда не может смириться со своей новой ролью жены, она боится раствориться в огромной толпе родственников мужа, поэтому выдуманный мир является спасительным для их брака. Однажды Эрнест устает от игры, что повергает Розалинду в отчаяние, ей кажется, что их потаенный мир рушится: вместо того чтобы оберегать королеву, Лэппэн превращается в охотника. Так пришел конец их браку: в мире без выдуманного королевства Розалинде нечего делать: там, где разрушены иллюзия и мечта, разрушается и брак, поскольку человеческое счастье во многом зависит от способности представлять людей, как и их животных собратьев, в естественном состоянии свободы и независимости. (из автореферата)
Миссис Дэллоуэй
Полное имя автора:
Аделина Вирджиния Стефен, Virginia Woolf, Adeline Virginia Stephen
Информация о произведении
Полное название:
Миссис Дэллоуэй, Mrs. Dalloway
История создания:
В дневниках Вирджинии Вульф особенно много записей о "Миссис Дэллоуэй": "Я принялась за эту книгу, надеясь, что смогу выразить в ней свое отношение к творчеству... Надо писать из самых глубин чувства — так учит Достоевский. А я? Может быть, я, так любящая слова, лишь играю ими? Нет, не думаю. В этой книге у меня слишком много задач — хочу описать жизнь и смерть, здоровье и безумие, хочу критически изобразить существующую социальную систему, показать ее в действии... И все же пишу ли я из глубины своих чувств?.. Смогу ли я передать реальность? Думаю о писателях восемнадцатого века. Они были открытыми, а не застегнутыми, как мы теперь."
Cсылки на критические и текстологические работы:
Cсылки на текст произведения:
О чем роман? Светская дама, Кларисса Дэллоуэй, весь день проводит в хлопотах о предстоящем вечером приеме. Ее муж, Ричард Дэллоуэй, член парламента, завтракает с влиятельной леди Брутн и обсуждает важные политические новости. Их дочь, Элизабет, пьет чай в кафе с очень несимпатичной учительницей истории, давно уже ставшей ее подругой, мисс Килман. В Лондон после долгого отсутствия возвращается из Индии Питер Уолш, когда-то влюбленный в Клариссу. Несчастный душевнобольной Септимус Смит выбрасывается из окна. Кларисса дает прием — нескончаемый поток приветствий, поцелуи, сплетни, новости.
* * *
Хотя внешне канва сюжетно-фабульного повествования соблюдена, на самом деле роману не хватает именно традиционной событийности. Собственно событий, как их понимала поэтика добротного классического романа, здесь нет вообще. Какие же это события — прогулки по Лондону, ленчи, чаепития, приемы.
Повествование (если это слово передает то, что происходит в романе) существует на двух уровнях. Первый, хотя и не отчетливо событийный, — внешний, материальный. Покупают цветы, зашивают платье, гуляют по парку, делают шляпки, принимают больных, обсуждают политику, ждут гостей, выбрасываются из окна. Здесь в обилии красок, запахов, ощущений возникает Лондон, увиденный с удивительной топографической точностью в разне время дня, при разном освещении. Здесь дом замирает в утренней тишине, готовясь к вечернему шквалу звуков. Здесь неумолимо бьют часы Биг-Бена, отмеряя время.
Мы и в самом деле проживаем с героями долгий июньский день 1923 года — но не только в реальном времени. Мы не только свидетели поступков героев, мы в первую очередь "соглядатаи", проникшие в "святая святых" — их душу, память, их сны. Только кажется, что в этом романе много говорят. По большей части молчат, а все настоящие беседы, диалоги, монологи, споры происходят за завесой Молчания — в памяти, воображении. Память капризна, она не подчиняется законам логики, память часто бунтует против порядка, хронологии. И хотя удары Биг-Бена постоянно напоминают нам, что время движется, не астрономическое время властвует в этой книге, но время внутреннее, ассоциативное. К "рамочному" рассказу (Кларисса зашла в цветочный магазин, Реция пошла прогуляться по парку, Питер Уолш, пригревшись на солнце, задремал на скамейке, Ричард Дэллоуэй, купив букет роз Клариссе, возвращается домой) примешиваются вроде бы совершенно посторонние события, происходившие в другом месте — в Бортоне, имении, где прошли детство и юность Клариссы, в Милане, где безмятежно текло девичество Реции, в Индии, где Питер Уолш оставил любимую женщину. Но именно эти второстепенные, не имеющие формального отношения к сюжету события и служат почвой для внутренних движений, совершающихся в сознании.
* * *
Литературоведческая традиция не занесла Вирджинию Вульф в число авторов, нарисовавших в своих произведениях драматический портрет "потерянного поколения". Видимо, современникам, как, впрочем, и тем, кто сразу же шел за ними, и в голову не приходило, что английская леди может взяться за такую тему. Образ Септимуса Смита по трагизму мировосприятия близок образу Джорджа Уинтерборна из "Смерти героя" Ричарда Олдингтона. Безумие Септимуса — метафора трагедии "потерянного поколения": они больны, они гибнут, потому что мир, видевшийся им разумным, так безобразно, так хладнокровно растоптал их идеалы.
По всему роману лейтмотивом проходит и тема английской колониальной политики. Для нас многие детали "проскакивают", но современники Вирджинии Вульф мгновенно понимали намек, а вместе с тем и тонкую иронию писательницы. Нам надо листать энциклопедии, сверяться со справочниками, чтобы понять, какой вечер в 80-е годы и какую телеграмму имеет в виду Вирджиния Вульф, когда рассказывает о "великом" полководце, отце леди Брутн. Но для людей 20-х годов все было на памяти, на слуху, сразу же вспоминался "победоносный", а если начистоту, кровавый захват английскими войсками Бирмы.
Еще в 20-е годы, когда до крушения империи было далеко, Вирджиния Вульф почувствовала социальную и психологическую опасность "миссии" англичан в Индии и других колониях. Питер Уолш, хозяин, посланец Британской империи, в которой, как известно, никогда не заходит солнце, чувствует себя крайне неуютно и в Индии, где у него, несмотря на долгие годы службы, нет корей, и в метрополии, где корни обрублены из-за долгого пребывания на чужбине. Он всюду "лишний человек". История отрезала его от времени.
(Е.Гениева)
Ненаписанный роман
Полное имя автора:
Аделина Вирджиния Стефен, Virginia Woolf, Adeline Virginia Stephen
Информация о произведении
Полное название:
Ненаписанный роман, An Unwritten Novel
Cсылки на критические и текстологические работы:
* * *
Новелла «Ненаписанный роман» в своеобразной художественной форме демонстрирует теоретические изыскания Вирджинии Вулф, нацеленные на потребность изобретения новой формы романа, отвечающей современной действительности. Как и «Пятно на стене», эта новелла представляет собой творческие размышления относительно внешнего объекта, однако здесь раздумья направлены на человека, а не на простое пятно, поэтому гипотезы не подвергаются упрощенной верификации. Это произведение открыто играет с наивными условностями реализма через ироничное использование определенных литературных кодов, которые должны быть расшифрованы читателем.
(из автореферата)
Cсылки на текст произведения:
Мыслей о попутчице в поезде хватило на сюжет целого романа.
"Уезжать из дому - хуже нет"... пышногрудая невестка Хильда... украденная из лавки галантерейщика лента... яйца подешевели... Могридж сорвет для нее розу в своем садике... бисерные салфеточки... Правильно ли я тебя разгадала? "А вот и он, мой сынок" Ну и ну, чтоб мне пусто... Вот уж, Минни, чего не ожидала, того не ожидала...
* * *
"Ненаписанный роман" раскрывает тему внутренней борьбы писателя, пытающегося – наблюдая, переставляя, описывая, развивая, интерпретируя, сопоставляя, сталкивая – заключить результаты всего вышеперечисленного в строгую рамку формы. Структурно рассказ подобен зигзагу: от вымысла – к яви, и обратно, пока рассказчица, наблюдающая за одной из пассажирок в поезде, ищет возможные варианты развертывания потенциального романа. Таким образом, рассказчица проектирует на свою героиню ею же вымышленную жизнь и видит лишь то, что хочет видеть, согласно своим же, устоявшимся мировоззрениям. Перед нами возникает образ писателя "за работой", мы становимся читателями его черновика, полного неожиданных изменений – точек отсчета, интонаций, выводов, а так же ввода и вывода действующих лиц... Таким образом, героиня служит для рассказчицы лишь поводом для проявления собственного воображения. Однако, к концу повествования героиня идет наперекор замыслу рассказчицы и по-своему распоряжается со своей судьбой, тем самым, подчеркивая силу творческого самообмана, зачастую держащего верх над пишущим. Горькая авторская самоирония выражена еще и в том, что рассказчица применяет к себе роковую развязку, ранее мысленно предназначавшуюся ее героине. (Марина Гарбер "Ненаписанный роман" Вирджинии Вульф. Комментарии переводчика")
* * *
В классическом искусстве детали быта, окружения играли огромную роль. В доме гордеца Домби и мебель казалась холодной. Человек и вещь слились, хотя у позднего Диккенса (“Большие надежды”) вещи уже начали обретать самостоятельную, независимую от хозяев жизнь, переставали быть слугами, становились деспотами. Начался процесс отчуждения. Льюис Кэрролл властно ввел в искусство идею зеркала. Мир дрогнул, очертания заколебались, истина – куда делась ее определенность? А вот уже и двойники – их имена вынесены в заглавие повести Р.Л.Стивенсона “Странная история д-ра Джекиля и мистера Хайда”. Его, знаменитого автора “Острова сокровищ”, мучило сознание, превратившееся в убеждение у писателей XX века, что в одном человеке живет по меньшей мере два, что свет и тьма перемешаны, что дневная сущность часто скрывает ночную, что видимость обманчива. Какие они, персонажи Стивенсона, любимого Вирджинией Вулф Мередита, какие они, герои и героини самой писательницы? Хорошие, плохие, кто рупор идей автора и, наконец, кто он, автор? Нет, в этой прозе нет и не может быть деления на черное и белое, все, даже самые общие положения и понятия требуют пересмотра, какого-то иного взгляда. А разве не таким увиделся “блумсберийцам”, этим детям рубежа эпох, мир? Вот почему так намеренно сбивчив сюжет рассказа “Ненаписанный роман”. Впрочем, набор понятий, представленный, необходимых для построения классического произведения, налицо. Но они все время, как хорошим профессиональным игроком, тасуются автором. И вдруг – такой порядок правильнее, другая комбинация вернее? Или вообще нет даже для мастера этой конечной абсолютной комбинации? (
Е.Гениева "Два "я" Вирджинии Вульф")
Понедельник ли, вторник...
Полное имя автора:
Аделина Вирджиния Стефен, Virginia Woolf, Adeline Virginia Stephen
Информация о произведении
Полное название:
Понедельник ли, вторник..., Понедельник или вторник, Monday Or Tuesday
Cсылки на критические и текстологические работы:
Ключом к пониманию концепции новеллы «Понедельник или вторник» может служить фраза из программного эссе В. Вулф «Современная проза» («Modern Fiction», 1919), в котором говорится о задаче писателя исследовать обычное сознание в течение обычного дня. Новелла художественно реализует эстетические постулаты эссе. В этом произведении проявляются черты постимпрессионистической прозы, указывающей будущее направление развития литературы. Небольшое по объему произведение сочетает в себе конкретное и метафизическое, оно построено на параллелях и антитезах, лишено сюжета и тем не менее представляет собой законченную композиционную структуру. Оно строится как описание «мгновения бытия». Интересна повествовательная структура произведения: перемежаются различные пласты нарратива, что создает ритмический рисунок и ощущение объемности текста. Ритм оказывается текстосвязующим и текстообразующим средством. Язык новеллы приближен к поэтическому благодаря ритму произведения, который ощущается на композиционном, смысловом, лексическом, синтаксическом уровнях. Обилие метафор, ярких образов, символов, сверхточное использование обыденного языка обнаруживают связь новеллы со стихотворениями имажизма. В этом произведении Вирджиния Вулф предпринимает попытку сломать барьер между читателем и персонажем и представить внутренний мир героя наиболее полно через ассоциативный поток мыслей. (из автореферата)
Cсылки на текст произведения:
Лениво и отрешенно, плавно рассекая пространство крыльями, над самым куполом собора летит куда-то цапля. Высокое и светлое небо, ко всему безучастное, то скроется за облаками, то гонит их прочь, вечно новое и вечно неизменное. Озеро? Выплеснись из берегов! Гора? О чудо - солнце золотит ее склоны. Тает гора. И вот уже папоротники или белые перья, и нет конца, нет конца...
Жажда истины, предчувствие ее, неустанные поиски слова, вечная жажда (срывается и катится крик влево и вправо. В стороны разъезжаются колеса. Сталкиваются омнибусы, вздыбливаются железной грудой), - вечная жажда (двенадцать гулких ударов возвещают полдень; золотым дождем льется свет; кружатся стайки детей), - вечная жажда истины. Пламенеет купол собора; листья на деревьях будто монеты; тянется дым над крышами; лай, гомон, крик "Продается железо!" - истина?
Веером ноги, мужские и женские, черные и затянутые золотистой паутинкой (Такая сырая погода. - С сахаром? - Нет, благодарю. - Общество будущего), - вспыхивает огонь в камине, озаряет комнату красным светом, только чернеют силуэты и блестят глаза, за окном разгружают фургон, мисс Липучкинс пьет чай у конторки, зеркальное стекло витрины хранит меха...
Сирый сухой лист, кружит его ветер на перекрестке, гонит под колеса, серебром на нем капли, где-то приютится и снова бездомный, сметут с такими же в кучу, раскидают, рассеют по одному, взмывает он вверх и падает, прахом уходит в землю и возрождается - истина?
Грезишь у камина, глядя на белую мраморную плиту. Из ее матовой глубины проступают слова, наливаются чернотой, обретают форму, надвигаются. Упала книга; что же, пламя, дым, всполохи искр - или парение, кренится мраморная плита, проплывают внизу минареты, далекие моря, тонешь в небесной лазури, видишь мерцание звезд - истина? Ну что, теперь ты к ней ближе?
Лениво и отрешенно возвращается цапля; небо то скроет звезды под своим пологом, то раскроет их.
(Перевод Н.Васильевой)
Прожектор
Полное имя автора:
Аделина Вирджиния Стефен, Virginia Woolf, Adeline Virginia Stephen
Информация о произведении
Полное название:
Прожектор, The Searchlight
Cсылки на критические и текстологические работы:
...новелла писательницы «Прожектор» («The Searchlight», 1939) имеет сложную творческую историю: центральный образ произведения — мальчик, наблюдающий пару в телескоп, — остается неизменным во всех редакциях; однако нарративная рамка повествования была неоднократно переделана писательницей. Новелла расширяет свои границы благодаря включению театрального кода в произведение: обстановка на балконе графского замка напоминает сценические подмостки, а прожекторы военных самолетов – осветительные театральные приборы, фокусирующиеся то на небе, то на дереве, то на самой рассказчице истории. Миссис Айвими, жившая накануне второй мировой войны, словно бы играет на сцене свою прабабушку из 1820-ого года. Вирджиния Вулф написала эту новеллу во время создания романа «Между актами», и в обоих произведениях можно увидеть общие черты: та же летняя ночь, приближающаяся война. Само действие в новелле происходит «между актами»: в перерыве между обедом и театральной постановкой. Прожектор и телескоп в произведении символизируют роль искусства, соединяющего прошлое и настоящее, преодолевающего расстояние во времени и пространстве и раскрывающего историю нашего происхождения. Как только исчез прожектор, отложен в сторону телескоп – истории закончены. (из автореферата)
Cсылки на текст произведения:
Фазанья охота
Полное имя автора:
Аделина Вирджиния Стефен, Virginia Woolf, Adeline Virginia Stephen
Информация о произведении
Полное название:
Фазанья охота, Shooting Party
Cсылки на критические и текстологические работы:
Сюжетный эпизод новеллы «Фазанья охота» обрамляется рамкой повествования, обстановку которой В. Вулф уже использовала в своем творчестве: пассажирка поезда, словно бы желающая самим своим видом рассказать историю из жизни. Связка фазанов, чемодан с инициалами «М.М» (актуализирующий в памяти героиню новеллы «Ненаписанный роман», которую нарратор называет Минни Марш), странное кряхтение будто бы стимулируют фантазию неведомого повествователя, который пытается разгадать, что же вспоминает в данный момент М.М. Воображение нарратора рисует сцену в старинном родовом имении, где загадочная пассажирка М.М. предположительно была экономкой. В этом эпизоде охота на фазанов становится доминирующим символом и примером бессмысленной жестокости, массового уничтожения, что в итоге карает тех, кто совершает насилие, — старинный английский род, последние обедневшие представители которого живут в разваливающемся доме. Звуковая оркестровка является сквозной деталью, апеллирующей к чувственному восприятию читателя и организующей связь между пассажиркой поезда, старинным домом и кряхтением его погибшей владелицы. Такой способ организации повествования ставит под сомнение не саму историю, происшедшую в особняке, а причастность к ней пассажирки поезда, и это значимым образом отличает концепцию «Фазаньей охоты» от новеллы «Ненаписанный роман». В более позднем произведении нарратор становится недиегетическим: в тексте нет никаких ссылок на соотнесение повествователя ни с пассажирами поезда, ни с обитателями дома. Однако это не делает нарратора всеведущим: он никак не может решить, какая версия истории истинна.
Эта новелла, как отмечает в дневнике сама Вулф, помогла ей отыскать структуру для последнего крупного произведения - «Между актами». «Фазанья охота» открывает новую тематику в новеллистике писательницы – хаос жизни. С 1937 года, после смерти любимого племянника Вирджинии, в новеллах писательницы явно звучат мотивы войны (и, как одно из проявлений войны, охоты), разрушения, умирания, самоубийства. (из автореферата)
Cсылки на текст произведения:
